Публикации в СМИ

 «Биржа» №36 от 29.09.2015 г.
Игорь Становов

«Сейчас наступает клиническая смерть экономики. Это состояние, когда останавливается экономическое сердце — инвестиционный мотор. Замедление идет с 2011 года, это не неожиданность для экономистов. Санкции, падение цен на нефть только обострили и ускорили то, что все равно бы произошло.

«Сырьевая модель уходит, внутренний спрос недостаточен, поэтому нужно менять модель, иначе произойдет необратимое». 

Это фрагмент одного из недавних интервью Александра Аузана, доктора экономических наук, декана факультета экономики МГУ. Слова авторитетного экономиста процитировал Павел Солодкий, уполномоченный по защите прав предпринимателей региона, открывая заседание «Столыпинского клуба» в Нижнем Новгороде. Это, напомним, один из проектов, поддержанных «Деловой Россией», который призван способствовать возрождению традиции экспертных дискуссий и интеллектуальной полемики о судьбах страны. Клуб назван в честь Петра Столыпина, известного своим стремлением к укреплению и обновлению российской государственности, противостоявшего революции и реакции, добивавшегося национальной консолидации и экономического роста страны.

Очередное заседание клуба проходило в рамках IV Международного бизнес-саммита, и его участники — экономисты, политологи, предприниматели — не только дополняли диагноз, поставленный нашей экономике известным ученым, новыми симптомами, с которыми они сталкиваются в своей практике, но и обсуждали прогноз и методы лечения больного.

 Больной скорее жив

Ольга Мазурова 

Начальник управления малого и среднего бизнеса Приволжского филиала 

ПАО «Промсвязьбанк»

— Ровно год назад мы начали изучение мнения предпринимателей. В нашем опросе участвовали более 10 тысяч человек в 13 регионах России, в том числе и в Нижегородской области. Мы опрашивали их регулярно, для того чтобы видеть изменения в динамике. На основе данных этого опроса мы создали индекс, оценивающий деловую активность малого и среднего бизнеса. В целом этот показатель у нас в регионе за второй квартал показал некоторое восстановление, но все же значение этого индекса ниже 50 пунктов, что означает, что спад продолжается, хотя и меньшими темпами (это совпадает с общероссийской тенденцией). Замедлили падение и финансовые показатели в регионе. Хороший рост продемонстрировал и показатель доступности финансирования, что произошло за счет некоторого снижения ставок и ослабления требований к заемщикам, и в результате ситуация на рынке стала более благоприятной. Но значение и этого показателя также менее 50, то есть трудности с получением кредитов по-прежнему остаются. Продолжается и процесс оптимизации кадров и оплаты труда. И последний показатель — инвестиционной активности — тоже падает, что говорит о том, что бизнес в регионе не готов вкладывать собственные средства в развитие. Так что кризис, разумеется, есть, и все же осторожный оптимизм внушает тот факт, что по итогам ежеквартального мониторинга мы видим, как негативные процессы замедляются.

Уточняющий диагноз

Александр Шаронов 

Председатель правления НБД-банка, председатель комитета Законодательного собрания по бюджету и налогам

— Кризис, как говорил известный герой Булгакова, прежде всего, в головах. Сегодня утратил силу тот общественный договор, который существовал в стране. Пока кризисная ситуация еще не ощущается остро, она демпфируется средствами пропаганды, но тревожные симптомы уже есть. Вот мы регулярно проводим опросы выпускников вузов. И если лет десять назад примерно 10–12% участников отвечали, что хотят заниматься бизнесом (это очень хороший показатель даже по мировым меркам), то сегодня результат — меньше 1%. Они же видят в реальной жизни, с чем приходится сталкиваться предпринимателям, и не хотят идти в эту сферу. А кто у нас тогда будет драйвером развития общества?

Страна движется по инерции, и сколько бы мы ни говорили об импортозамещении, реально оно происходит в очень ограниченных секторах экономики. Потому что для серьезного импортозамещения необходимы, во-первых, инициатива предпринимателя, и во-вторых, — доступные длинные и дешевые кредиты. Еще более тревожно, что предприниматели не хотят сами инвестировать в свой собственный бизнес. Ведь миллиарды долларов выведенного за пределы страны капитала обеспечили не малый и средний бизнес, а крупнейшие корпорации. Но если люди боятся инвестировать в себя, то о каком импортозамещении можно вести речь? И все это говорит о том, что налицо кризис системы управления.

Побочный эффект радикального средства

Павел Солодкий

Уполномоченный по защите прав предпринимателей Нижегородской области

— Мы привыкли слышать, что высокая ключевая ставка — это инструмент борьбы с инфляцией. Пока высокая инфляция — и кредиты дорогие, а будет ниже инфляция, снизится и ставка. Но вот вспомните ситуацию, когда в связи с выборами было на полгода отодвинуто повышение тарифов госмонополиями. Инфляция в этот период составила всего 2,5%, а потом резко пошла вверх. Так, может быть, вместо борьбы с инфляцией просто не нужно ее раскручивать? Может быть, определиться, что для нас первично: сдерживание инфляции или развитие бизнеса? 

Сегодня в экономике резко ощущается нехватка денежных средств, и все шире начинает применяться бартер, забытый еще с 90-х годов. Мы много говорим о необходимости снижения учетной ставки ЦБ и гораздо меньше — о том, что существует инструкция того же ЦБ, по которой любой инвестиционный проект сразу же попадает в разряд рискованных, если он не показал прибыль пять отчетных периодов подряд уже с начала реализации. В противном случае требуется двойное резервирование. Понятно, что такого не бывает, и по этой причине проектное финансирование у нас практически исчезло, а строительство таких объектов, как складские помещения, хранилища, стало просто невозможным. 

Напомню ситуацию прошлой весны, когда АПК в прямом смысле слова задыхался без денег на посевную, а от сельхозпроизводителя, даже обладающего многомиллиардными активами, банки требовали пятикратный залог. Сейчас стоят замороженные многомиллионные недостроенные объекты сельхозпереработки именно потому, что нет оборотных средств на их завершение. Смешно и горько наблюдать, когда один из наших региональных банков выдает в пять раз больше кредитов, чем федеральный, специально созданный для поддержки АПК. У нашего областного отделения этого банка кредитный портфель 15 млрд рублей, а реально выдается только 3–4 млрд, — остальные заемщики не проходят по разным параметрам. Получается, для того, чтобы купить сегодня «Жигули», в залог нужно оставить «Мерседес». 

То, что доктор прописал

Игорь Гордеев 

Предприниматель, член ОНФ и «Деловой России»

— Действительно, с конца лета прошлого года банки прекратили давать кредиты сельскому хозяйству. Так, на всякий случай. При этом все, кто работает на земле, знают: стоимость удобрений, если закупать их в ноябре-декабре, примерно на 25% ниже, чем в феврале-марте. Но сельхозпредприятия области не кредитовали примерно полгода вообще. Разумеется, они продавали выращенный урожай, но кто-то сумел сделать это быстро и выгодно, а кто-то нет, да и урожай у всех разный. В результате многие вполне крепкие предприятия просрочили платежи по ранее взятым кредитам и автоматически оказались в «черных» списках банков. Так что когда они обратились за новыми кредитами (а в сельхозпроизводстве без них невозможно), то получили отказ. Мое хозяйство оказалось в более выгодном положении, потому что у нас бизнес диверсифицированный и мы смогли перебросить средства с одного направления на другое. А очень многим не удалось пройти через этот сложный период. Вот для них, я считаю, нужна своего рода банковская амнистия, которая позволит вновь открыть доступ к кредитным ресурсам.

Еще одна проблема села — кадры, которых хронически не хватает. В то же время сейчас, когда в городах закрываются предприятия и высвобождаются рабочие руки, многие готовы переехать в сельскую местность. И тут возникает проблема: а где этим людям жить? Если бы в программы государственной поддержки АПК, среди других субсидируемых объектов, было включено и строительство служебного жилья, это бы во многом решило кадровую проблему.

Главное — не навредить

ВалерийЗусман 

Директор филиала НИУ «Высшая школа экономики» в Нижнем Новгороде

— Я не экономист и не могу высказывать свои соображения в этой области. Но хочу обратить внимание на другое: вопрос «Есть ли в стране кризис?» имеет ментальное измерение. Как воспринимают нынешнюю ситуацию люди на житейском уровне? Вот идут они мимо обменника, видят цифры на табло и отвечают: да, кризис есть, падение рубля очевидно. Или находят в интернете цены на нефть и, помня, что прежде эти показатели были совсем другими, опять отвечают: да, кризис есть. И, на мой взгляд, очень опасно, если эта ментальная установка перейдет в депрессивную фазу. Помня об этом, призываю: все наши оценки должны были предельно объективными. Уважая наших сограждан, нужно честно разговаривать с ними. Не стоит думать, что они воспринимают только простые слоганы. Если кризис есть, надо прямо об этом говорить, но не стоит сгущать краски. Нужно разворачивать картину в полноте, отмечать все «за» и «против» и говорить о том, что можно и нужно делать, чтобы изменить ситуацию.

Кризис как выбор

Василий Козлов 

Доктор экономических наук, ректор бизнес-школы «Грин Сити»

— В нашем языке и в нашем сознании у слова «кризис» отрицательная коннотация. Но, напомню, в китайском соответствующий этому понятию иероглиф обозначает и кризис, и выбор новых возможностей одновременно. Да и по-гречески это значит «правильное решение», которое нужно принять, когда все прежние способы перестали работать. И это действительно важно в ситуации, когда страна стремится занять в мире достойное место, но при этом не потерять национальное достоинство. Поэтому главным мне представляется поиск выхода из кризиса.

Сегодня в решении проблем макроэкономики четко определилась монетаристская позиция, которая связана с таргетированием инфляционных процессов через сдерживание с помощью кредитных ставок. Но в наших условиях она не работает и привела к практически полной остановке экономики. Так что я сторонник создания условий для эволюционного развития экономики при низких ставках. А монетаризм, хотя не раз уже мы пытались этот подход для себя адаптировать, — это, думаю, не для нас. У нас очень высокие операционные издержки, и в них теряется все, что в теории выглядит довольно изящно.